Снулль вампира Реджинальда - Страница 22

Ответа Фортунат не знал и знать не хотел.

– Садиться просить вас. Два кресел весьма свободен.

– Спасибо за гостеприимство. Что это вы делаете, сударь?

– Я? Я пытать...

– Пытаете отловленное чудище?

– Нет! Пытать-себя изучить. Скверно получать... Вот, вы сами смотреть.

Ловец взял лопаточку с длинной ручкой, выточенную из душистого кедра. С осторожностью человека бывалого он просунул ее меж прутьями «клетки» и щупальцами успокоившегося было снулля. Определить, из какого материала изготовлена «клетка», оба мага не сумели. «Надо бы поинтересоваться,» – мысленно отметил приват-демонолог.

Снулль заволновался.

Из бородавок твари выступили капельки бесцветной жидкости.

– Видеть?! Злющий инкубонис: кошмар. Мне рука обжечь! – Тирулега продемонстрировал забинтованную ладонь. – Яд потей. Четыре глаз хлопай. Много разный странность имей. Первый раз такой дрянь поймать. А я каптор ыртаз: ловец снуллей больше сорок лет! И – вот. Сударики, я не знать, зачем сей снулль. Яд варить? Я не знать, какой яд выходить. Кто купит?

Тирулега выглядел огорченным.

– Вы за деньги зайти? Извинять глупый старик, но я в страхе не продать сей снулль. Заработок нет – с чего платить десятина? Мочь дать самый пустяк – за мелкий беспокойства...

– Что вы, сударь! – поспешил заверить ловца Фортунат. – Мы совсем не за деньгами пришли. Вы ничего нам не должны. Это вообще не наш снулль. Кстати, там, на кладбище... Вы нас ничуть не побеспокоили!

– Напротив, – присоединился к другу Кручек, – мы благодарны, что вы избавили нас от этого кошмара.

Тирулега с растерянностью глядел на магов. Нахохлившись, в черном одеянии, он напоминал удивленного ворона. Чувствовалось, что старик ошарашен не меньше, чем минуту назад, «пытая» удивительного снулля.

– Я ни капля не понимать. Вы говорить: не наш снулль. Говорить: я избавлять. Я чуять – ваш! И не ваш в тот же час. Я старый дурник. Я однажды видеть схожий снулль. Ловить его на сударь обер-квизитор фон Шмуц. Тоже – свой и чужой сразу. Но тот снулль – грустный. Добрый. А сей – злющий падлюка. Нет, не понимать я...

Приват-демонолог вздохнул:

– Увы. Мы-то надеялись, что вы нам разъясните ситуацию. Снулль действительно не наш. Мы просто вторглись в чужой сон. С магами такое случается.

– Да-да! – закивал Тирулега. – Чужой сон приснить! Я знать!

Фортунат потянулся к радужной плетенке.

– Не трогать! Он жечься!

– Ничего, я привычный, – пробормотал охотник на демонов, кончиком пальца касаясь щупальца. Он ждал ожога, боли, укуса, наконец. Но вместо этого...

Как исподтишка ударили.

Грязный, завшивленный бродяга в вязаной шапочке и драном, продуваемом насквозь плаще роется в отбросах. Странные баки из металла высоки, приходится стоять на цыпочках. Иначе в помойку не влезть. Вонь, гадкое месиво расползается под пальцами. Голод терзает желудок, грудь рвет когтями надсадный кашель. В колени насыпали толченого стекла. В душу наплевали. Тоска, пустота, безысходность. Позади – слякоть, впереди – лед.

Одиночество.

Смерть.

Скорей бы.

Хотя смерть – лишь минутная передышка...

– Эй, ты! А ну, вали отсюда...

– Вы: вы тоже? Скверно. Страшно. Жить не хотеть. Лечь и сдохнуть. Я чуять, когда он меня жечь. Ничего не видеть, не слышать – тошнить...

Венатор молча кивнул.

Тирулега сна не видел, но ощущения передал точно.

– Это не человеческий снулль, – прекратил Фортунат ходить вокруг да около. – Он прилетал на кладбище к вампиру. А потом, когда мы вторглись, оставил спящего вампира и вылетел из склепа: посмотреть, кто тут посторонний...

– К вампир? Я чуять! Чуять! Очень скверный, злющий. Польза нет совсем. Надо отпускать...

Ловец снуллей задумался. Усы старика обвисли. Белое, мучнистое лицо налилось кровью. Желание поскорей избавиться от малинового снулля боролось в душе морфинита с благородством честного человека.

– Нет, сударики. Отпускать нельзя. Опять зло нести, дрянь, пакость. Надо убивай, а убивай – не пойми как. Сок из муравей душить разный снулль. А этот зараза душить, не душить – я не знай...

Старик с сомнением качал головой, размышляя.

– Погодите. Не надо его убивать, – вмешался приват-демонолог. – Мы хотим сперва кое-что выяснить. Вы бы не могли сохранить его у себя? Недолго, день-другой! Мы готовы заплатить за хлопоты.

Кручек выложил на стол монету в один гривнинг.

– Что вы, что вы! Это шибко много есть! – замахал руками честный морфинит. – Половина от сей деньги хватить вполне. Я сохранить!

Отвага старого ловца восхищала. Провести ночь в номере, где в радужной плетенке беснуется снулль вампира – это вам не жене голову морочить:

* * *

На улице Кручек грустно вздохнул.

– Устал я. Старею. Ночь гуляли, – он принялся загибать пальцы, – утром не выспался... Днем – расчеты в Палате. Инкубонис в придачу... Нет, с меня хватит! Пойду-ка я в гостиницу.

Он и впрямь выглядел осунувшимся.

– Ты что, Матти? Праздник же! Вальпургиалии! – сделал попытку расшевелить друга Фортунат. – Когда еще в другой раз выберемся? Надоело пить – пошли на симпозиум. Сегодня гроссмейстер Клофелинг докладывает. Оспоришь его, выступишь в прениях, развеешься... Ну хочешь, с девочками познакомимся! Вон их тут сколько – на любой вкус...

– И не уговаривай! Никаких симпозиумов. А насчет девочек, – приват-демонолог усмехнулся со значением, – так это к нашему юному другу. Сегодня идем с ним в Палату... Вижу, у сударя Пумперникеля уши пунцовые. Только что не дымятся. А глаза сияют. Явно не в себе парень. И шея вдрызг исцарапана. Ну, я не выдержал, преодолел свою природную деликатность...